Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

Джордж Бабкотт находился у себя в операционной, ему ассистировал японец, его последователь и ученик, приставленный к нему бакуфу для изучения западной медицины. Приемную снаружи заполняли жители Канагавы, мужчины, женщины и дети. Операция была неопрятной, больному ампутировали стопу:

– Бедняга – рыбак, нога у него попала между причалом и лодкой, чего никак не должно было случиться, боюсь, все дело в избытке саке. Когда я закончу с ним, мы сможем поговорить о Малкольме. Вы его уже видели?

– Да, можете не спешить. Славно видеть вас вновь, Джордж, могу я вам чем-нибудь помочь?

– Спасибо, я с благодарностью принял бы вашу помощь. Здесь у меня все в порядке, но вот если бы вы смогли просеять толпу снаружи? Посмотреть, кому из них нужна срочная помощь, кто может подождать. Можете лечить кого пожелаете. Тут рядом есть еще одна «операционная», хотя она немногим отличается от обычной палаты. Мура, дай мне пилу, – обратился он к своему помощнику, тщательно выговаривая английские слова, принял из его рук инструмент и начал пилить. – Всякий раз, когда приходится кого-нибудь срочно оперировать, график приема летит к чертям. В шкафчике там вы найдете обычные лекарства из тех, что больше успокаивают, чем лечат, йод и все остальное – традиционный набор медикаментов, болеутолители, горькие микстуры от кашля для добрых старушек и сладкие – для злых.

Хоуг вышел от него и оглядел ожидавших своей очереди мужчин, женщин и детей, глубоко пораженный царящим тут порядком, их терпением, вежливыми поклонами и отсутствием гама и толкотни. Он быстро определил, что ни у кого из них не было оспы, проказы, кори, тифа, холеры или любого другого из инфекционных заболеваний, которые были широко распространены почти везде в Азии. Вздохнув с немалым облегчением, он начал беседовать с каждым по отдельности и сразу натолкнулся на хмурое недоверие и подозрительность. По счастью, один из больных оказался странствующим каллиграфом и гадателем из Кантона по имени Чень Син, который, помимо прочего, немного говорил по-японски. С его помощью – Хоуга понадобилось представить ему как Наставника Великана-Целителя, и он пообещал китайцу особенно хорошее, самое последнее и новое лекарство от мучившего его частого сухого кашля – доктор открыл прием.

У некоторых пациентов он не обнаружил ничего серьезного. Несколько же человек оказались тяжело больны. Жар, лихорадка, дизентерия и прочее – некоторые болезни он мог определить, другие – нет. Сломанные конечности, раны и порезы от ножей и мечей, язвы. Одна молодая женщина, страдающая от сильных болей, пришла беременная, уже с большим животом.

Его опытный взгляд сразу сказал ему, что роды, уже четвертые у нее, будут трудными и что ее болезненное состояние вызвано в первую очередь тем, что она слишком рано вышла замуж, слишком подолгу работала на поле и таскала слишком большие тяжести. Он дал ей маленькую бутылочку с опиумным экстрактом.

– Скажи ей, когда срок наступит и терпеть станет невмоготу, пусть выпьет одну полную ложку.

– Полную ложку? Большую, маленькую, досточтимый Врач Ученый?

– Обычную ложку, Чень Син.

Женщина поклонилась.

– Домо аригато гозаймасито, – пробормотала она, с трогательной искренностью поблагодарив его, и вышла, поддерживая живот снизу обеими руками.

Детей приносили с жаром, простудой, нематодами, язвами, но вовсе не в таком плохом состоянии, как он думал, и ни одного случая малярии. Зубы почти у всех белые и крепкие, глаза ясные, вшей нет – все пациенты поразительно чистые и здоровые по сравнению с крестьянами из такой же китайской деревни. Ни одного курильщика опиума. По прошествии часа Хоуг уже с головой ушел в любимую работу. Он как раз только что закончил обкладывать лубками сломанную руку, когда дверь открылась и хорошо одетая девушка с миловидным лицом, поколебавшись секунду на пороге, вошла и поклонилась. Кимоно из голубого узорчатого шелка, оби зеленого цвета, большие гребни в уложенных волосах. Голубой зонтик от солнца.

Хоуг заметил, как вдруг сузились глаза Чень Сина. Девушка ответила на вопросы китайца, потом заговорила тихим голосом, очень стараясь убедить его в чем-то, хотя и явно нервничая при этом.

– Мудрый Целитель Врач Ученый, – начал Чень Син. Его речь постоянно прерывал сухой кашель, в котором Хоуг сразу же признал неизлечимую чахотку. – Эта госпожа говорит, что ее брату нужна важная помощь, почти мертвый. Она сильно умоляет вас пойти с ней – дом здесь рядом.

– Скажи ей, пусть его принесут сюда.

– К сожалению, боится его двигать.

– Что с ним случилось?

После новых вопросов и ответов, которые показались Хоугу больше похожими на торговлю, чем на что-то еще, Чень Син перевел:

– Ее дом только одна или две улицы снаружи. Ее брат… – он закашлялся, подбирая слово, – спит, как мертвый человек, но живой с безумным разговором и горячий. – Его голос стал более слащавым. – Она боится его двигать, досточтимый Мудрый Целитель Врач Ученый. Ее брат самурай, она говорит, много важные люди очень счастливые, если вы помогать брату. Я думаю, говорит правду.

Из гонконгских газет Хоуг знал о значении самураев как абсолютного правящего класса в Японии и о том, что любые меры, которые помогут завоевать их доверие и, следовательно, обеспечат их поддержку, способствуют укреплению британского влияния. Он внимательно посмотрел на девушку. Она тут же опустила глаза. Ее нервозность стала заметнее. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать, и чертами лица она заметно отличалась от простых крестьян. Красивая нежная кожа. Если ее брат самурай, значит, и она тоже самурай, подумал он, заинтригованный.

– Как ее имя?

– Юки Итикава. Пожалуйста, торопиться.

– Ее брат важный самурай?

– Да, – ответил Чень Син. – Я буду провожать вас, не нужно бояться.

Хоуг громко фыркнул.

– Бояться? Мне? Чума на ваш страх! Подожди здесь. – Он прошагал к операционной и тихо открыл дверь. Бабкотт был очень занят, он удалял зуб мальчику с раздувшейся щекой, уперевшись коленом ему в грудь, убитая горем мать ломала руки и что-то лопотала рядом. Хоуг решил его не беспокоить.

У ворот сержант охраны вежливо остановил его и осведомился, куда он направляется.

– Я пошлю с вами пару своих ребят. Лучше перестараться, чем потом горевать.

Девушка постаралась отговорить их от того, чтобы брать с собой солдат, но сержант был непреклонен. В конце концов она согласилась и, нервничая еще больше, повела их вдоль улицы, потом свернула в один переулок, затем другой, третий. Жители деревни, которые попадались им по дороге, отводили глаза и торопливо уходили в сторону. Хоуг нес в руке свой докторский саквояж. Поверх крыш он все еще мог видеть храм, в котором размещалась миссия, это успокаивало его, и он был рад, что его сопровождали солдаты, понимая, что идти без них было бы опрометчиво. Чень Син шел рядом, помогая себе длинным посохом.